Юрий ОКУНЕВИЧ

«Я «Афганский капкан» испытал на себе»

Согласно официальной версии США, ЦРУ начало поддержку афганских моджахедов в 1980 году, то есть после вступления Советской Армии в Афганистан 24 декабря 1979 года. Но в действительности (это держалось в секрете до сегодняшнего дня) всё обстояло иначе: на самом деле первую директиву об оказании тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле американский президент Картер подписал на полгода раньше − 3 июля 1979 года. В тот же день советник президента США по национальной безопасности З. Бжезинский написал Картеру докладную записку, в которой излагал свои мысли о том, что «теперь удалось заманить русских в афганский капкан» и «обеспечить СССР (на долгие 10 лет) его собственную Вьетнамскую войну».

В канун 25-летия вывода советских войск из Афганистана бывший участник афганских событий, а ныне председатель совета уссурийской общественной организации инвалидов локальных войн «Шиндант» Юрий Анатольевич Окуневич, награжденный за ратную службу в Афганистане орденами «За службу Родине в Вооруженных силах СССР», «Мужества» и многими медалями за конкретные боевые операции, в том числе медалями «От дружественного афганского народа» и «За ратную доблесть», поведал о том, что пришлось испытать и пережить в те годы.

Свою службу в Афганистане Юрий Анатольевич начинал лейтенантом с должности командира минометной батареи. Потом возглавлял партийную организацию противотанкового артиллерийского дивизиона. Был назначен заместителем командира этого дивизиона по работе с личным составом. После тяжелого ранения целый год он был прикован к постели, но с помощью военных врачей и огромного желания жить смог преодолеть коварный след минувшей войны. Списавшись с армейской службы по инвалидности, сумел создать в гражданской жизни свое дело по ремонту бытовой техники, организовав рабочие места для многих людей с ограниченными возможностями. А совсем недавно вместе со своими боевыми друзьями выступил в роли учредителя местной общественной организации инвалидов локальных войн «Шиндант». Название друзья-учредители связали с одноименным афганским селением, в котором когда-то несли свою миротворческую миссию.

- Я прекрасно помню, как мы входили в Афганистан, − вспоминает Юрий Анатольевич, словно отматывая назад киноленту кинохроники тех далеких афганских событиями. - Мы вошли в Афганистан в период их жесточайшей гражданской войны. Вошли в течение двух дней и полностью взяли под контроль. Советская армия в те годы была огромной силой: только в группе советских войск в Германии было более 700 тысяч военнослужащих и пять танковых армий. Такая же мощная группировка стояла и на границе с Афганистаном. Нашим частям постоянной готовности не представляло особого труда быстро занять все стратегические точки, в т. ч. и аэродромы. В то время президентом Афганистана был проамериканский ставленник Хафиззула Амин - сторонник тоталитарного режима. Он попытался сопротивляться вводу наших войск, но его армия в сравнении с нашей напоминала тогда, говоря словами В. Высоцкого, «школьника, собравшегося драться с отпетой шпаной». Они были не готовы. Уровень афганских воинов в их полевых лагерях отличался от уровня наших военнослужащих в военных училищах и школах сержантов, как небо и земля. Наши к военным действиям были подготовлены намного лучше.

Когда мы рассредотачивались на территории Афганистана, то никого из жителей не выгоняли из их жилищ. Свои лагеря разворачивали на пустых открытых местах в землянках и палатках. Для выполнения поставленной задачи по поддержанию местной власти стали выходить на патрулирование небольшими подразделениями в населенные пункты, в которых, в условиях жестокой гражданской войны, наблюдалось безвластие и анархия, где действовали банды моджахедов.

…Первые впечатления о жизни афганского населения? Уровень сознания – раннее средневековье! Из-за обладания дефицитными водными ресурсами жители одного поселения натурально рубили головы жителям другого селения, которые потом выставляли на колах у дорог в качестве устрашения. Телевидения в стране вообще не было. «Радио Кабула» появилось только с вводом советских войск. Всего пять процентов населения было обучено грамоте. Семей в населенных пунктах было немного, но они были очень многочисленны и крайне бедны. Из-за недостатка еды люди напоминали ходячие скелеты, обтянутые кожей. К тридцати годам они теряли все зубы. Их жилища, выполненные из самана и каким-то образом прилепленные к скалам, выглядели жалкими и убогими. Территория вокруг поселений напоминала лунный ландшафт, только 5-7 процентов земли использовалось для сельхозпроизводства, на которых поселенцы выращивали марихуану. Наркотики в Афганистане − на каждом шагу. Жуткое дело! Привилегированными кастами в Афгане были чиновники и военные. У женщин вообще никаких прав. Вот с таким Афганистаном пришлось столкнуться нашим военнослужащим.

В 80-м году я со своим подразделением оказался в населенном пункте Кушка-Кохна (150 км от нашей Кушки только в Афганистане). По статистическим данным, в этом пункте никто не проживал. Войдя в него, мы действительно увидели разрушенные мазанки, разграбленные магазины, сожженные поля и ни одной живой души. Но как только мы стали обустраиваться в этом заброшенном населенном пункте, как только выставили свою охрану, люди сразу же начали возвращаться, возрождать торговлю, засеивать поля, ремонтировать дома. В афганскую провинцию вернулась жизнь: на улицах появились стайки детей, домашние животные. Но внутренние конфликты и распри афганских лидеров продолжали ее разрушать. Вот их-то – простых афганцев – нам и приходилось защищать от различных бандитских формирований.

…Как мы вели там боевые действия? Всего один пример. Стоим в населенном пункте на поддержании местной власти, а наш лагерь кто-то взялся обстреливать издалека. Вышел я в одну из ночей с двумя бойцами в ту сторону, откуда обычно по нам стреляли, а афганские ночи − ясные, пространство просматривается далеко без всяких приборов ночного видения. Присели, ждем. Слышим, стрельба началась по лагерю, мы – туда. Идем тихо, видим −лежат уступом двое парней лет по 20 и палят в сторону нашего лагеря из автоматов. Подходим неслышно к одному сзади, даем знак, чтобы молчал, отбираем оружие и таким же способом обезоруживаем другого. Приводим в лагерь, до утра держим у себя в вырытой яме, а утром передаем местным властям. Подобные операции мы проводили несколько раз. Вскоре по округе разнесся слух, что русские никого не убивают, даже тех, у кого находят оружие. Наверное, поэтому у нас с местным населением сложились очень хорошие отношения. Частенько мы обменивались с ними сигаретами, зажигалками и другими мелкими вещами.

…Однажды нас перебросили в другой населенный пункт – Колойнау – на операцию по обезвреживанию банд в горах. Мы провели там месяца три, а потом поступил приказ перебраться на новое место. Путь к нему лежал через знакомую нам Кушку-Кохна. Проходя через нее, мы поразились: за наше трехмесячное отсутствие она опустела, лавки разграблены, дома разрушены, поля сожжены. В помещение, где был сарантай (что-то вроде местной полиции), лежали незахороненные тела людей, что противоречило местным традициям и свидетельствовало о жестоких отношениях между враждующими группами афганцев. Многих из убитых мы знали лично. Вот такие там были порядки. И присутствие или отсутствие наших гарнизонов для афганского мира значило очень много.

Нас часто упрекают за то, что за время нашего присутствия в Афганистане с советской стороны погибло 15 тысяч военных, а население Афганистана в это время сократилось на 2,5 млн. Вроде как в том наша вина. Но население сократилось не из-за нас! Причина тому − беспощадная внутренняя гражданская война и беженцы. Мы не лили в Афганистане чужую кровь, мы останавливали ее потоки!

…Теперь расскажу, как мы воевали. Открытые нападения на советские гарнизоны были редки, и то только в начале нашего вхождения в Афганистан. Афганские моджахеды в принципе не могли воевать с нами собственными силами. Они были к этому не готовы.

В августе 1980 года мы стояли в Гиришке на поддержании местной власти. Отношения с населением, как всегда, хорошие. Однажды приезжает к нам губернатор их провинции и говорит, что ночью банда Гурбити-Мунтияра численностью полторы тысячи человек готовит нападение, поэтому он уводит население в крепость, а нам советует готовиться отражать атаку. Ну, мы-то всегда готовы: по периметру у нас бронеобъекты со спаренными пулеметами ПКВТ, фары-искатели для высвечивания ночью атакующих на линии огня. Сидим, ждем «гостей». Где-то часа в два ночи с противоположного берега реки, протекающей рядом с поселением, где мы базировались, по нам началась стрельба. Да такая плотная, похлеще, чем в фильмах о Великой Отечественной войне. Ширина реки небольшая – метров 20-25. Каждые пять секунд из-за реки в нашу сторону летели гранаты из гранатометов. Кошмар! Стоило мне только дать сигнал тревоги, а нашим бойцам занять боевые расчеты, как со стороны нападающих послышался «вой шакала» − команда к наступлению. Не приведи господь услышать «вой шакала» − кровь стынет! И после этого сигнала они пошли на нас стеной. Идут, прячась в кукурузе, поля которой подходили прямо к берегу реки. Сама река мелкая, но течение быстрое. Как только они вышли из кукурузы к реке, «заговорили» наши пулеметы. Привычно, размеренно, в таком же темпе, как вовремя учебных стрельб на наших тренировочных полигонах. С этого момента картина боя менялась на глазах: бандиты, переходившие реку вброд, сраженные, поплыли по течению. Тех, что выходили из кукурузы, от мощи нашего огня буквально заносило в нее обратно, уже мертвыми. Их атаки через пару-тройку минут «работы» наших пулеметчиков всегда захлебывались.

…Теперь о героизме, о наших военнослужащих. В одном из боев с моджахедами у нас пропала вся связь. Управление боем было переведено на сигнальные ракеты. Но очередной сигнал зеленой ракеты с нашего дальнего бронеобъекта поставил нас в тупик: сигнал говорил о том, что на объекте задачу поняли. Но мы-то никакую задачу перед ними не ставили. Что там случилось − не понятно. И вдруг слышим, оттуда выкатывается многоцелевой легкобронированный тягач и едет в нашу сторону. Где-то на полпути тягач нарывается на мину и начинает на одной гусенице юзить по кругу. Кто в нем − не известно. Прислушались к автоматным звукам из тягача, и стало все понятно: там наши парни. Моджахеды, увидев беспомощность тягача, весь свой огонь сосредоточили на нем. Ситуация критическая, надо выручать своих, но командир дивизиона не решается посылать на выручку бойцов туда, где полно мин, понимая, что им грозит верная смерть. Исправить положение вызвался Сергей Дуленков – толковый офицер из другой части, оказавшийся в нашем подразделении по случаю реформирования своей. И вот он прыгает в БТРМ с двумя бойцами и боезапасом, на большой скорости ведет машину к бронеобъекту, высаживает там бойцов с боезапасом, возвращается к неуправляемому тягачу, вытаскивает двух раненых бойцов (одному оторвало ногу, второму реактивной струей выжгло почку) и, отстреливаясь от бандитов, возвращается в наше расположение…

Раненых бойцов потом вывез в госпиталь вертолет из Кандагара. Ребята выжили, хотя и остались инвалидами. А офицер, который их спас и продолжил путь по Афгану, в том бою стал совершенно седым. Мы тогда много думали об этом поступке и пришли к выводу, что он − настоящий герой. И таких воинов в частях нашего миротворческого воинского контингента на афганской войне было много…

Сергей СИЛЬЧЕНКО