Ко Дню защитника Отечества

А. И. Лихидченко: "За годы Афгана не стыдно".

«...сделать то, что выполняли спецназовцы в Афганистане, под силу только беспредельно мужественным и решительным солдатам. Люди, служившие в батальонах спецназа, были профессионалами самой высокой пробы».

                                                  Громов Б.В., командующий 40-й армии.  

15 февраля исполнилось четверть века со дня вывода советских Вооруженных сил из Афганистана. Девять с половиной лет длилась война, забравшая в жертву более 13 тысяч жизней.

Война «неизвестная», «героическая», «ненужная, «преступная», «военная интервенция» – как только ни называли политики действия ограниченного контингента советских войск на территории сопредельной республики. А в завершение афганский конфликт окрестили «неудачной эпопеей Леонида Ильича Брежнева»

Время постепенно расставит все точки над i. Но будут ли историки будущего правдивее живых свидетелей той войны - офицеров и солдат, служивших своей Родине на чужой территории?

Мне посчастливилось познакомиться с человеком, который побывал в самом пекле афганских событий – боевой офицер, разведчик, кавалер орденов Красного знамени и Красной звезды, полковник запаса, А. И. Лихидченко. Он и сейчас считает те нелегкие годы лучшими в своей жизни.

Наука побеждать

Суворовское воззвание «Учиться военному делу настоящим образом» для Александра Ивановича было и остается частью жизни. В 1978 году он с отличием окончил Бакинское высшее общевойсковое командное училище. После учебы молодой лейтенант служил в округе Магдебург в группе советских войск в Германии (ГСВГ, впоследствии Западная группа войск) в отдельном десантно-штурмовом батальоне.

- Мне повезло, что свою службу я начал именно там, - рассказывает Александр Иванович. – ГСВГ была самой большой военной группировкой, которую СССР держал в странах социалистического лагеря, она считалась первым рубежом противостояния войскам НАТО. Поэтому руководство части требовало от офицеров в совершенстве владеть знаниями по боевой подготовке и уметь безукоризненно применять их на практике.

Для нас признавались только две оценки – готов и не готов. Если офицер не мог ответить хоть на один вопрос командира или не мог качественно провести занятия с личным составом вверенного подразделения, то он считался неподготовленным. А за этим шло серьезное дисциплинарное взыскание.

Однако во время службы в Афганистане полученная закалка и запас знаний не раз выручали в бою и спасали самого Лихидченко и его подчиненных.

О том, что он будет участником боевых действий в ДРА, Александр Иванович узнал в 1983 году, когда после замены из ГСВГ ехал на другое место службы - в город Кутаиси, в отдельную десантно-штурмовую бригаду. В штабе Закавказского военного округа капитана-десантника перенаправили служить в бригаду специального назначения. Тогда в грузинском городе Лагодехи был создан резерв для наращивания частей специального назначения в Афганистане – так называемый третий мусульманский батальон, а точнее - отдельный отряд специального назначения, на 70 % состоявший из военнослужащих среднеазиатских и закавказских национальностей. Такой состав подбирался потому, что на территории ДРА проживают многочисленные племена таджиков, узбеков, туркмен. Они говорят на созвучном языке (фарси, дари). Очень часто наши отряды для маскировки одевались на местный манер. Язык и внешняя схожесть с остальными афганскими народностями часто выручали во время боевых и разведывательных операций.

Перед спецназовцами ставилась задача: действуя на удаленном расстоянии от мест постоянной дислокации, внезапно и малыми силами (до 25 человек в группе) истреблять караваны, склады с оружием и боеприпасами, ликвидировать вражеские штабы. Позже о таких отрядах противник говорил, что они появляются из ниоткуда, уничтожают врага и так же бесследно уходят.

- В нашем батальоне насчитывалось около 700 человек, - вспоминает Александр Иванович. - Меня назначили командиром роты. Перед отправкой мы пристреливали стрелковое оружие, выверяли орудия на боевой технике. К примеру, на смену БМД прислали боевые машины пехоты (БМП-1) и бронетранспортеры (БТР-70) румынского производства. Все это нужно было изучить и опробовать. Уже тогда меня выручил опыт службы в Германии: новое вооружение знал на отлично, потому что изучал его и в училище, и на предыдущей службе имел с ним дело. А офицерам-спецназовцам в военных учебных заведениях этого не преподавали, и они понятия не имели о возможностях боевых машин. Считали их чем-то вроде такси для того, чтобы подъехать до места назначения. Помогла и полученная закалка. Работы ведь было очень много: уходили из расположения в первом часу ночи, а уже в шесть утра нужно было находится в части.

Командование вело жесткий отбор военнослужащих в ряды батальона. А тот, кто попал в него, кроме владения военной техникой и тактикой, должен был освоить еще одно нелегкое ремесло – убивать. Этот барьер необходимо было преодолеть. Ведь на войне так: если не ты, то тебя. А мертвый, как известно, не выполнит поставленную задачу.

Пахнуло войной

Накануне 1984-го капитан Лихидченко получил очередной отпуск и проводил его с семьей в Луганске, но вскоре ему пришел срочный вызов из воинской части за подписью командующего округом. Стало понятно: произошло что-то очень серьезное... По прибытии в часть догадки подтвердились – пришло время вводить резерв.

В Лагодехи батальон погрузился в три железнодорожных состава. Начался переезд с перегрузкой на морской паром на Каспии. Затем снова стук железнодорожных колес, и эшелоны прибыли в последний пункт назначения на территории СССР – город Кушка.

- Никогда не думал, что пустыне бывает снег, а в Кушке впервые в жизни увидел, как верблюды передвигались по брюхо в сугробах, - задумчиво рассказывает мой собеседник. – Тогда же мы впервые ощутили дыхание войны. Возле железнодорожной станции стояла боевая техника, вывезенная с афганской территории. У БМП и танков на месте оторванных башен зияли дыры. Из некоторых корпусов бронемашин были вырваны целые куски, металл, казалось, был располосован гигантским ножом. Местами на железном рванье висели клочья одежды вместе с человеческими останками. Мои ребята притихли от этой жуткой картины. Но никакой паники не было.

После разгрузки техника должна была двигаться к месту дислокации в Афганистане своим ходом. Транспортная колонна растянулась на 50 километров. Всего насчитывалось 250 единиц боевых и несколько сотен машин бригады материального обеспечения, загруженных топливом, боеприпасами и провиантом.

Проехав границу, механики-водители сразу набрали предельную скорость, чтобы не стать легкой мишенью для душманов, хотя гусеничная техника могла передвигаться не быстрее 60 км/ч. Двигались без остановок. С неба колонну сопровождали вертушки. Однако во время марш-броска, когда броневики карабкались по горным перевалам, банде афганских боевиков удалось напасть на транспорт. В результате обстрела несколько единиц техники было повреждено, а в батальоне появились первые раненые. Слаженными действиями и с помощью авиации воинам удалось отразить нападение. А к ночи они добрались до места первого привала в городе Шинданд.

Вторая ночевка была уже в Дилараме, и на третий день, ревущий моторами и лязгающий гусеницами караван, подъехал к месту назначения в предместьях Кандагара. Перед Кандагаром, в районе Нагахана, мы попали под плотный огонь, а сама дорога представляла панораму Сталинграда.

До сих пор поражаюсь, насколько тщательно был организован марш – за три дня мы преодолели 700 километров по вражеской территории с минимальными потерями в живой силе и технике.

Воспоминания о первом бое

Первое боевое крещение выпало на день рождения моей мамы – 14 марта. Поэтому эту дату я не забуду никогда. Подразделению, которым я командовал, была поставлена задача перехватить караван с оружием. Мы ждали в горном ущелье, вблизи Кандагарского водохранилища. В Афганистане было такое негласное правило, если попал в засаду, то будь выше противника. В темноте мы оседлали вход в ущелье по очень крутым склонам. Однако под утро стало понятно, что душманы вычислили место нашего расположения.

К нам стали подтягиваться вражеские группы по 20-25 человек. Мы видели сверху, как они змейками подходят к ущелью вдоль водохранилища. Насчитали порядка 200 человек, а в моем отряде всего 25 бойцов. Честно говоря, было жутковато. Завязался бой. Вертушки, вызванные на подмогу, не смогли подлететь из-за заградительного огня духов. Они приземлились на безопасном расстоянии, а позже вернулись на аэродром, бросив нас на произвол судьбы. Наш отряд отстреливался из автоматов, а мне пришлось работать наводчиком АГС (автоматический гранатомет станковый) вместо солдата, который не смог вести огонь из закрытой огневой позиции т.е. по обратным склонам горы. Вот здесь и пригодился мне опыт владения оружием, полученный в ГСВГ.

Бояться было некогда. Благодаря грамотным и четким действиям, примерно за пять часов мы уничтожили около ста пятидесяти боевиков. Обошлось без потерь. Впоследствии со слов разведчиков стало известно, что духи, оставшиеся в живых, были деморализованы, и банда в этом районе практически прекратила свое существование.

Кстати, как сказал взводный А. Рожков, корректировавший огонь из АГС, на моем личном счету после первого в жизни боя было 12 уничтоженных духов.

27-летний капитан

В третьем мусульманском батальоне в Кандагаре Лихидченко прослужил почти полтора года. После командования ротой специального назначения его назначили начальником штаба, заместителем командира отдельного отряда спецназа.

Война, признается он, научила многому: начиная от самых простых вещей и заканчивая глобальными.

– Все тонкости боевых действий в пустыне мы постигали на ходу, - рассказывает Александр Иванович. – К примеру, выяснили, что автомат смазывать нельзя, потому что прилипающие к смазке песчинки и пыль вызовут отказ оружия. Его необходимо привязывать к себе, иначе АК утонет в зыбучем песке. А чтобы быстро окопаться на равнине, нужны три солдатских вещмешка. Они набиваются песком, укладываются впереди и прекрасно используются в качестве бруствера.

Но главное, что было в Афганистане, - это дружба и взаимовыручка. В отдельном отряде спецназначения не было ни ссор, ни ругани. Все понимали, что завтра вместе идти в бой и твоя жизнь во многом зависит от товарищей по оружию. В те годы слово «дружба» и «взаимовыручка» были близки каждому, независимо от национальности. Советское общество изначально воспитывало человека в интернациональном духе, и это очень помогало договариваться не только между собой, но и с местными жителями.

Мы стали своими

- Я слышал, что до сих пор афганцы добрым словом вспоминают «шурави» (русских)?

- Афганистан находился на уровне развития средневекового государства. На большей части территории за несколько сотен лет не изменились ни жилища, ни одежда людей. Мы делились с ними, чем могли: медикаментами, продуктами. Иначе было нельзя. Сегодня тронь местных жителей, а завтра они тебе воду отравят или все пути и подходы заминируют, и будут потери.

Хотя случалось, что некоторые воинские подразделения подрывали авторитет армии. К примеру, приезжаешь в кишлак, а местный старейшина говорит: «Саша, опять приезжал шайтан-арба (БМП) номер такой-то, у одного забрал барана, у другого - еще что-то, а потом уехал». Выясняется, что недалеко стоит пост 70-й пехотной бригады. А потом ее бойцы получают от душманов «по полной Ресами».

Перед отрядами спецназначения ставились другие боевые задачи. Если обычные войсковые части действовали вблизи районов дислокации, то спецназовцы воевали мелкими группами, за сотни километров от своих городков. Нужно было вести разведку на себя. А где еще узнать все последние события, как не в местном кишлаке?

Чтобы привлечь жителей к общению, расположить их к себе, мы шли на всевозможные уловки. Известно, что в Афганистане живут глубоко верующие люди. В каждом кишлаке обязательно есть мулла. Он, возможно, и читать-то не умеет, зато главный человек в селении.

Коран у них зачастую передавался из уст в уста, слово в слово от муллы какому-нибудь неглупому мальчугану, который потом тоже становился муллой и передавал знания следующему. Но объяснить многие моменты Святого писания местные не могли.

У меня в отряде служил офицер-азербайджанец капитан Абдуллаев, у которого дедушка тоже был муллой, только в Советском Союзе. Конечно, афганского муллу не сравнить с советским. В нашей стране это был грамотный человек. Он и внука своего воспитывал в этих традициях. Поэтому капитан отлично знал Священное писание и часто вел беседы с населением. Мы обговаривали с ним план действий для привлечения на свою сторону жителей. Выглядело это так: приезжаем в кишлак, раздаем людям продовольствие, медик осматривает больных. Сначала подходят дети, потом – женщины, а позже – мужчины и старейшины. Мой офицер заводит разговор: «А знаете, почему мусульманам нельзя пить водку? Или: «Известно ли вам, почему мусульманские женщины носят паранджу?». И начинает рассказывать разные притчи и истории, тем самым привлекает жителей и муллу. Людей, знающих Коран, афганцы ценят и уважают. Таким образом, мы становились в кишлаках уважаемыми людьми, узнавали все новости. Да и просто помогали.

В 186-м отряде ООСН, которым мне довелось командовать позже, служил паренек - таджик из Алма-Аты. Нам стало известно, что его родственник проживает на афганской территории буквально в зоне действий моего отряда и является командиром бандформирования. Мы стали наблюдать за своим солдатом. Ничего подозрительного. Он оказался прекрасным стрелком, смелым и умным бойцом. Пришлось с ним побеседовать, в том числе задать вопрос и о родственнике. Боец все подтвердил, но вместе с тем ответил, что считает священным долгом воевать за интересы своей Родины, а его родственник – враг.

Хозяйство напоследок

Через полтора года службы в 173-м ООСН в Кандагаре Александр Лихидченко был направлен в 186-й отряд. 27-летний капитан сменил командира воинской части подполковника К. Федорова.

Вот что пишет в своих воспоминаниях в газете омского регионального объединения МПА один из участников афганских событий, герой Советского Союза полковник Н. Кравченко: «С назначением на должность командиром капитана Лихидченко 186-й отряд стал одной из самых результативных боевых единиц ГРУ в Афганистане. По своей эффективности он уступал лишь 173-му ООСН. Основным генератором боевой деятельности был заместитель командира Евгений Сергеев. Под его командованием бойцы захватили первые образцы американского ПЗРК «Стингер».

Мой собеседник даже повеселел, вспоминая последние девять месяцев, проведенные в Афганистане…

- Когда я прилетел в 186-й отряд, был поражен увиденным. Полторы тысячи человек личного состава, гусеничная и автомобильная техника, вертолеты, а люди живут в землянках. Бани нет. Для этой цели приспособили ДДАшку. А ведь впереди зима в горах. Своими силами организовали строительство дувалов по афганскому примеру. Благо речка и глина были рядом. Обустроили быт, построили баню, взлетную полосу для вертолетов. Даже свиней развели. Но, помимо этого, пришлось заниматься обучением офицеров и солдат. Батальон был не обстрелян и воевать не умел. В первой же схватке с душманами некоторые солдаты подразделения откровенно струсили, попытались спрятаться. В том бою мы потеряли несколько человек. Пришлось приостановить на неделю боевые действия и заняться военной подготовкой. Прежде всего, учить офицеров. Впоследствии этим парням вполне можно было доверять и выполнять с ними любую поставленную задачу.

Что бы было без войны

Жена и ребенок Александра Ивановича во время его участия в боевых действиях жили на родине, в Луганске. Сынишке тогда исполнилось три года.

- Как же мы скучали по своим близким, как мечтали о письмах! Не представляете, какая это радость – получить письмо!

В местах дислокации крупных военных соединений, где работал гражданский обслуживающий персонал, появлялись семьи. Жизнь шла своим чередом, и даже боевые действия не могли ее остановить. Тогда мы не думали о нужности или ненужности этой войны. Все – от рядового до офицера – были солдатами Советской армии и служили Отечеству не за страх, а за совесть. Это считалось священной обязанностью, а не работой, как сейчас у контрактников. Сомневаюсь, что эти «профессионалы» смогли бы перенести то, что удавалось простым советским пацанам, недавно покинувшим школьную парту. Время показало, кто был прав, а кто виноват. США вступили в Афган и увязли в войне. А местное население действительно вспоминает нашу армию, шурави (русских), которые помогали всем, чем могли. В ДРА заработали школы, открылись больницы: средневековое государство постепенно стало обретать более цивилизованный вид. И чтобы сегодня ни говорили об ошибочности той войны, я считаю, что СССР необходимо было присутствовать в Афганистане. Иначе в непосредственной близости советских республик Таджикистана и Узбекистана были бы американцы и войска НАТО. Это подтверждается тем, что творится сейчас в тех же местах, где находились наши войска. Страны Запада, осуждавшие Советский Союз за ввод ограниченного контингента войск, сами увязли в войне. Причем афганское население от американцев не получило даже половины того, что мы им подарили за время своего пребывания. Потому что при капиталистическом строе США, где все покупается и все продается, среди людей совсем иные отношения, чем были при социалистическом строе в СССР.

- Когда вы покинули Афганистан? И как это было?

- Командование отправляло офицеров в ряды ограниченного контингента войск на два года, а солдат - на полтора. Я покинул свой 186-й отряд в феврале 1986 года, отслужив в ДРА два года и один месяц. Тяжело было расставаться с тем, к чему лично приложил руки. На месте дислокации появился небольшой городок, многое в нем было пережито, здесь оставались боевые друзья.

Мои заместители и позже доказали преданность Родине. Достаточно сказать, что А. Фомин стал Героем России, как Е. Сергеев (умер три года назад) и В. Донцов. Василий Александрович – основатель и командир казачьего кадетского корпуса. Его воспитанники участвуют в парадах на Красной площади.

Часто вспоминаю друзей, но свидеться, к сожалению, не удается. Афганцы встречаются в Москве, а уехать туда с моей работой (А. И. Лихидченко – руководитель МКУ «Управления ГО и ЧС» - прим. Автора) не получается. Но мы с ребятами постоянно на связи: по скайпу и на телефонах.

Два года участия в афганском конфликте были нелегкими, но я вспоминаю о них с гордостью. И что бы там ни говорили об этой войне, нельзя забывать, что с нею переплелись судьбы сотен тысяч людей, честно исполнявших свой интернациональный долг, - живых и мертвых.

Беседовал Андрей ТКАЧЕВ