У детей войны Уссурийска печальная судьба

Как начинали свой жизненный путь большинство из тех, кто родился перед самой войной? Вспоминать страшно. Ведь Ворошилов (так назывался Уссурийск в те годы) был на военном положении. Жители окрестных сел и деревень тоже бедствовали от неурожаев, наводнений и опустошающих натуральных налогов.

Не все кормильцы вернулись с фронта. Одни погибли, другие чуть позже скончались от ранений. Их детям бы сейчас жить да жить. Однако…

Спасение от голода

Семья Шамрило занимала одну комнату в доме, где сейчас расположена центральная площадь. Полина была старшей и мечтала стать учителем. В студенчестве однокурсница Мария Мельникова из Корсаковки, зная, как тяжело приходится семье подруги, оказывала Поле неоценимую поддержку: приносила из дому то кукурузу, то сою, то картошку. В общежитии готовили постный суп или кашу.

В августе 41-го в семье родился пятый ребенок. Володю и Милу − она с 37-го года − мама Анна Степановна оставляла на попечение детям-подросткам, а сама устроилась кочегаром на хлебозавод, что на улице Фрунзе. Наравне с мужчинами чистила котлы, загружала их углем. В ее смену всегда хватало пару для выпечки хлеба и приготовления сухарей для фронта. Великим благом для ее детей были ошметки муки вперемешку с пылью после очистки мешков. Так оплачивали тяжелый труд матери пятерых детей...

Вова и Мила тянули ручонки и просили есть. Их плач с бесконечным «ням» больно сжимали сердце Полины. Свой скудный студенческий паек она относила им. В 16 лет Поля оставила педтехникум и пошла работать. О мечте пришлось забыть.

Сегодня в живых осталась только Мила. После учебы в Москве она 40 лет возглавляла плановый отдел стройтреста «Дальпищепром». Сейчас бедствует, экономя на еде каждую копейку.

В итоге – два инфаркта

Александр Иванович Мишин как родился в городке Воздвиженском в 1939-м, так и не покидал его, не считая учебы во Владивостоке.

В городке его знают многие. Старший мастер Иван Суслов взял его учеником слесаря в сборочный цех 610-й авиарембазы, помог быстро вырасти до бригадира и мастера. За почти 50 лет работы в этой должности Александр Мишин обучил сотни ребят, и многие о нем тепло отзываются до сих пор.

Так, бывший руководитель кадровой службы завода В.П. Тарасов похвалил ветерана и за его судейство на недавних соревнованиях. Болельщики помнят, как Александр сам играл в сборной АРЗ-322 по футболу, одерживая победы, как его отец когда-то на фронтах войны.

Многие заводчане порадовались за Александра, когда в 70-х сам командующий вручил ему орден «Знак Почета». И было за что. От зари до позднего вечера мастер не покидал цех. Бывало, захватывал выходные, выполняя с рабочими производственный план. «Запрягались» – и вперед. Премия была для всех, как маяк в бушующем океане. Мастер сборочного цеха отвечал головой за качество ремонта военных самолетов.

От стрессов и напряжения в 1996-м Александра Ивановича скосил первый инфаркт, в 2009-м − второй. Пришлось оставить работу.

Врачи уссурийской медико-социальной экспертизы, в отличие от кардиологов края, посчитали, что два инфаркта – не повод для инвалидности. Пришел без костыля − значит, здоров. Остались глубокие рубцы на сердце. Зато мужик духом силен и не жалуется на судьбу.

- Будет хуже – придете, − заявили ему специалисты от здравоохранения.

- Тогда будет поздно. Сейчас бы пожить…

Ели картофельные очистки

Что помнит из своего детства Александр Мишин? Как остались в семье мама, бабушка, четверо детей да парочка гусей. Съесть гусей не довелось - волки опередили. До войны была корова, но истощала и пала. Сено косить было некому. Ребятишки давились мамалыгой с картофельными очистками. Саша собирал под столом остатки сои. Братишка приносил ее с поля, хотя знал, чем это грозит семье.

Голод – страшнейшее испытание. Разве его забудешь?!

Старший брат и обе сестры Александра Ивановича уже ушли из жизни, не успев состариться. Да и многие сверстники уже в земле. Как пожить подольше?

…Жена Марина Ивановна вернулась из магазина. Отнесла 500 рублей и ничего стоящего не купила. Квартира забирает четыре тысячи. Каждый месяц Марина покупает мужу «пожизненные» лекарства тысячи на три. Себе – поменьше.

Хочется Мишиным и чем-то внучку Полину порадовать. Старательная девочка, в двух школах успевает заниматься: в обычной и спортивной. Как ее вниманием обойти?

Что от пенсии остается? Крохи. Но Марина Ивановна бодрится:

- На столе всего хватает: и колбаски иногда берем, и сметанки.

Как дотянуть до следующей пенсии? Мрачными мыслями с мужем не делится. Боится за его здоровье.

Соседи по дачному участку часто видят Александра на его шести сотках. Как на работу, приходит он к своим будущим урожаям. Хотел бы курочек завести. Но хватит ли здоровья и… кормов для птицы да их четвероногого охранника?

Александр Иванович как-то задумался: сколько детей войны, работавших на заводе, еще живы?

- Остались Борис Тарасов, Николай Кузмин, три Анатолия – Недоливко, Исаченко, Родников, да я. И всем хочется чувствовать себя не выброшенными на обочину жизни. Александр Иванович прав: он и его сверстники, хлебнувшие лиха с первых лет жизни, достойны жить без унижений.

Пшеница в сапожках

Марии Ильковне Дичук уже за 90. Перед самой войной с мужем перебралась в Борисовку. Не успели обжиться, как Григория взяли на фронт... С тремя детьми женщина выдержала немало испытаний.

Вспоминает о том, что как-то возвращалась с дочкой с поля, где вместе с колхозницами и их детьми собирала колоски после уборки пшеницы и отправляла на ток. Тогда две горсти зерна Мария спрятала в сапожки дочери. Анечке было трудно идти. Устав окончательно, она попросилась на руки к матери, ведь если бы она не выдержала, бригадир узнал о тайнике.

А вскоре зимой в кармане одной из борисовских школьниц нашли сою. Девочка собрала ее под снегом на дальнем поле. Тогда это считалось воровством. Сою конфисковали. Слава Богу, не донесли властям.

Ребятишки в то время работали наравне со взрослыми. Мария Дичук пасла колхозных овец. Когда на веточках кустарника и на сухой траве оставалась шерсть, ее собирали. Женщины пряли и вязали рукавицы для фронтовиков. В ответных письмах бойцы тепло благодарили их за заботу.

Лепешки из шрота

Биографии борисовцев, чье детство было украдено войной, Раиса Николаевна Чернова передала в музей сельской школы. Председатель совета ветеранов села сама родилась в 40-м, а в кризисные 90-е вместе с активом колхоза и его председателем Виктором Филимоновым достойно проводила на пенсию более ста детей войны.

Отец Раи был на фронте, когда она уже ухаживала за Галинкой, на 3 года младшей своей няньки, и выглядывала в окошко: когда придет мама?

От темна до темна она работала на колхозном телятнике. Ночами шла на ток веять зерно. Большие бурты перебрасывали вручную, готовя хлеб к отправке государству.

А Рая купала сестренку в ледяной воде и кормила лепешками из шрота, картофельных очисток и отрубей. Лишь горсточка муки попадала в них, чтобы не рассыпались и пахли хлебом.

Его вкуса дети войны не знали. Не знали и сахара. В конце 40-х другая сестра Раисы впервые увидела у соседей на столе белоснежный кусочек и не удержалась от соблазна. Забившись в угол на чердаке, девочка вмиг проглотила чужое лакомство. Разъяренная соседка заявила о пропаже. В наказание ослабевшая малышка долго стояла в углу.

Даже в сорок седьмом году голод продолжал морить людей. Обозы с пшеницей под красными лозунгами уходили на элеватор. А подросткам и их матерям, которые вместе впрягались в плуги и бороны, в конце года выдавали на трудодни жалкие остатки урожая.

Дети войны работали с десяти лет. Но ни денег, ни права на выезд из села не имели. Окончив школу, они оставались в кабале. Выбор был невелик: идти в поле или на ферму. Паспорта и свободу передвижения колхозникам разрешили только к концу 50-х.

Есть ли сострадание у нас?

Детям войны, оттрубившим на производстве за троих-четверых, сейчас далеко за 70. На работу их не берут. Платят скудную пенсию. Нет ни статуса, ни льгот, ни дополнительной финансовой помощи. Советы ветеранов бьют тревогу: им нужна всесторонняя поддержка. Однако…

Их косят болезни. Выживают единицы. И все у нас на глазах. А мы? Чем помогаем? Вниманием? Состраданием? Признанием или помощью?

В некоторых школах взамен тимуровскому движению открылось волонтерское. Подростки ищут адреса для шефства. Может быть, комитет по работе с молодежью станет центром волонтерства? Или совет ветеранов подскажет молодежи, кто из стариков совсем беспомощен?

Даже тем, кто способен передвигаться, приходится нелегко. В автобусах - особенно на дачных маршрутах - им не всегда уступают место. С трудом люди преклонного возраста справляются и с работой на земельных участках, и тут как нельзя кстати пришлась бы помощь молодых.

Для тех, кому не на кого надеяться, нужен телефон доверия. Формально такие люди не одиноки, к ним наведываются социальные работники. Их долг − забота о здоровье, покупка лекарств и продуктов питания. Уход за жильем даже самых немощных людей остается их проблемой.

В майские праздники многие накрыли вкусный стол, кто-то приготовил шашлыки. Разве могут себе позволить такую роскошь пожилые люди? Для многих детей войны это вопрос жизни и смерти: купить угощения или лекарства? Оплата жилищно-коммунального хозяйства немалая (при этом не все 70-75-летние граждане имеют скидки), игнорировать счета нельзя – страшно остаться без крова.

Какой выход предложат депутаты УГО, муниципалитет и каждый из нас? Раньше заработанные на субботниках деньги перечисляли в фонд мира. А сейчас работающие горожане смогли бы сброситься хотя бы по десятке? Какая это будет сумма! Соцслужба УГО или совет ветеранов вручат эти пожертвования детям войны от благодарных горожан.

Некоторые предприниматели уже готовы взять шефство. Но адресное, чтобы деньги скорее попали по назначению.

Вариантов поддержки много. Каждый дает нам шанс поднять гражданскую самооценку. А главное – продлить много жизней, выстраданных в войну и обездоленных теперь.

За вами слово, уссурийцы! Действуйте! Сообщайте о тех, кто остро нуждается в помощи. Без ложной скромности пишите в редакцию об акциях милосердия на адрес электронной почты . Ваши гуманные шаги станут известны всем уссурийцам.

Татьяна РОМАНОВА