Юдашкин о форме

Юдашкин: «Форма, в которой мерзнут в армии, не имеет ко мне отношения»

Известный кутюрье заявил, что Минобороны изменило проект разработанной им военной формы.

После того как новое руководство Минобороны задумало избавиться от «формы Юдашкина», кутюрье решил объявить, что не имеет к нынешней форме никакого отношения. В эксклюзивном интервью «Известиям» модельер заявил, что военные грубо исказили его первоначальный проект, заменили в нем ткани, фурнитуру, теплоудерживающие материалы. В итоге вместо инновационной формы получилась подделка.

— Валентин Абрамович, почему вы только сейчас решились объявить, что форма, которую носят в армии, не имеет к вам отношения?

— Я до последнего надеялся, что все-таки военные признаются, опубликуют какое-нибудь письмо, заявление, что Валентин Юдашкин к нашей форме не имеет никакого отношения, мы сами «Дольчи и Габаны», сами все придумали, сделали, счастливы и будем отвечать за качество, но они этого не сделали, поэтому это делаю я.

Официально заявляю: то, что носят в армии сейчас, не является той формой, которую я и мои сотрудники разработали в 2007 году по заказу Минобороны.

— А в чем отличия?

— Это, знаете, как если бы вы хотели куртку известной марки, а вам дают с китайского рынка — типа все то же самое. Но на самом деле это подделка! У нынешней формы цвет другой, состав тканей, красители. Фурнитура другая, пуговицы, липучки, утеплитель — всё другое. Если образец утвержден, ничего не может меняться — ни пуговицы, ни молнии. В этом и есть униформа. Она не может быть сегодня чуть-чуть зеленее, завтра чуть посерее, у нас кончилась краска — подбавим другой тон, кончились пуговицы — поставим липучки, поясочка нет — где-то как-то подвяжем.

То, что я слышал — что в одном комплекте брюки одного цвета, куртка другого, ткань разная. Это недопустимо. Не может быть коробка у известнейших сигарет более красная или менее красная. Есть один и тот же фон и один и тот же цвет. Это бренд-нейм. Если шапка из меха, «чебурашку» туда ставить нельзя. И когда начинаются публичные вещи и оскорбления в нашу сторону, мы считаем, что это уже просто неприлично.

— А как вы вообще в это ввязались? И зачем? Ради денег?

— Каких денег. Ни Дом моды, ни я не получили от этого проекта ни копейки. Все деньги напрямую были перечислены фабрикам, которые шили опытные образцы. У меня был художественный интерес — сделать масштабный национальный проект по созданию красивой, функциональной, современной, технологичной формы. Мы рассчитывали, что это вдохнет новую жизнь в наши текстильные предприятия, позволит им закупить новые станки, новые технологии. Лично я потратил два года жизни на это дело, изучил историю военной формы.

Чтобы создать парадные кителя, мы взяли что-то от формы армии Суворова, что-то от армии Жукова, от Советской армии — цвета, фактуру. Например, основной цвет российский — красный, который к нам пришел из советского времени, очень красивый. К нему мы добавили синий, чуть цвета морской волны, очень глубокий, который вызывает очень правильные эмоции и отлично сочетается с красным. Оттенки мы, конечно же, переработали, изменили силуэт, потому что за последние десятилетия изменился крой одежды, качество жизни, внешний вид мужчин.

Самая большая работа была проделана над созданием полевой формы. У нас была задача сделать удобную, модную, престижную одежду, в которой удобно будет в любом климате, в любое время года и суток и которую с удовольствием будут носить и после службы, и на улице, и с джинсами.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Александр Мельников

Для этого мы изучали зарубежный опыт, ездили на фабрики, которые делают униформу для разных армий — для французских, итальянских, для стран НАТО. Провели кучу исследований, узнали много вещей, которых нет в обычной одежде. Многие заводы готовы были продать лицензии на уникальные материалы. Например, для многих армий используют нанотехнологии, мембранные ткани, которые удерживают тепло и пропускают влагу или, наоборот, удерживают влагу, но позволяют коже дышать. В израильской армии есть обувь, которую можно неделю не снимать — и ноге ничего не будет.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Александр Мельников

Все это мы применили в наших образцах, которые утвердили и должны были производить. Приходили люди из спецбригад, которые говорили — нам удобнее влезать в этот карман так, этот карман лучше сделать эдак. Каждый шаг был выверен. Можно было любой генеральский китель взять облить кофе, водой, соком — и все с него стекало. Это были специальные термообработки.

А в итоге сейчас шьют непонятно что и непонятно из чего, и все это не имеет ни ко мне, ни к Дому никакого отношения. У нас есть письма, в которых Минобороны заявляет, что самостоятельно доработало зимнюю и летнюю форму по собственными кодам. Мы не можем отвечать за качество или некачество той одежды, которую даже не знаем кто сделал.

— А вы, как автор разработки, разве не могли потребовать, чтобы соблюдали технологию?

— Я все права передал Минобороны. Думал, что делаю благое дело для страны. Мне и в голову не могло прийти, что они хорошую идею так извратят.

— Что вас особенно шокировало в «вашей» форме?

— Я однажды включил телевизор и увидел в новостях солдата с погоном на груди. Я подумал — что за кошмар? Снять погоны с плеч и повесить практически на живот — где логика? Люди гордятся своим званием, погонами, они им так тяжело достаются, а их куда-то спрятали, причем непонятно для чего. Ни в одной армии мира я не видел погон на груди. В наших образцах погоны там, где нужно, — на плечах.

Потом, всю уникальную фурнитуру, которую мы так заботливо устроили, — специальные пуговицы, специальные вещи, которые не плавятся, различные удобные мелочи — все это было убрано и заменено на какие-то иные вещи. И все — пойди разбери.

— А вы пытались как-то достучаться до министра Сердюкова, призвать его к ответу?

— Это было как в той песне: «Крикну, а в ответ тишина». Мы писали, говорили, но после того, как увидел погоны на груди, уже я с министром не общался, меня никто не принимал. Есть тонны писем — и что? Каждый раз мы просили — дайте нам хотя бы вашу пресс-службу, мы будем с ними общаться. И каждый раз не было ответа.

— А могло быть так, что его просто не предупредили?

— Я думаю, эти изменения не могли быть внесены без его согласия. Или что получается — один человек принял, а другой по-тихому изменил? Сначала приняли наши образцы, а потом одели всех в валенки?

— Ну, эта форма, которая в армии, дешевле, чем ваш вариант?

— В разы.

— Может в этом проблема?

— Ну может, но зачем говорить, что это форма от Юдашкина. Есть же автор — позовите его, покажите всем, расскажите, кто это сделал.

— В суд будете подавать?

— Ну нет, на свою армию в суд подавать — это все-таки неправильно и некрасиво. Почему я и молчал. Сегодня выступают многие, политики, депутаты, в том числе Жириновский, который обвиняет меня в том, что я не служил в армии. Специально для Владимира Вольфовича говорю, что я два года отслужил в Советской армии, в топографической службе, и все тяготы и лишения испытал на себе. Поэтому судиться не буду.

— Ну хотя бы Сердюков должен как-то ответить за это?

— Лично к нему у меня претензий нет. Не мне судить, не мой вопрос. Я даже не хочу назвать себя пострадавшим в этой истории. Я просто глубоко удивлен, что мы живем в цивилизованном мире, в открытом пространстве, где всю предысторию можно найти, а люди так долго молчат и прикрываются моим именем.

Но мы дорожим своей репутацией. Если люди хотя бы узнают, как все было на самом деле, это изменит отношение к нам. Потому что от всей этой истории мы в итоге получили оскорбления, причем от обычных людей, и за то, к чему мы вообще не имеем отношения.

— Они хотя бы причину вам объяснили?

— Причину внятно никто не объяснил. У них один ответ — затвердить, утвердить, ну прям как в армии.

— Если новый министр Сергей Шойгу предложит вам вернуться к первоначальному варианту и начать все сначала, вы согласитесь? Ну или хотя бы поучаствовать в создании новой формы?

— Наверное, да. Это моя страна, я потратил годы жизни на разработку формы. Поэтому мы, конечно, готовы помочь разобраться в тонкостях создания военной формы, потому что уже проведены исследования, есть наработки по этой теме, опытные образцы на складах. Это рабочий процесс, который был запущен и который можно использовать на благо армии.

Конечно, доделывать то, в чем сейчас ходят, — это исключено. А если вернуться к тому, что делали мы и что было принято, то тогда мы готовы помочь.

А мальчишек, которые мерзли в этой форме, мне, конечно, жалко.

«Известия»

Поделиться