«Ждут, пока мы умрем»

 Администрация сообщила Василию Антоновичу, что очередь на жилищный сертификат отодвигается на неопределенный срок. Эта новость попала прямо в сердце. 19 сентября у ветерана случился сердечный приступ. «Везучий дед у вас», — сказали его племяннице Ирине Тюриной медики ЦРБ...

Чудом выжил Василий Галуза дважды. Первый раз — под Мурманском, в мае 44-го, когда на Карельском фронте, где он служил с первого дня войны заряжающим миномета, Красная армия перешла в наступление: пуля прошла навылет в миллиметре от сердца, но с того света хирург его вытащил.

Второй — спустя 67 лет, в селе Муромцеве Омской области: администрация сообщила, что его очередь на жилищный сертификат отодвигается на неопределенный срок. Эта новость, в отличие от той пули-дуры, попала прямо в сердце. 19 сентября с.г. у ветерана случился сердечный приступ, и если бы «скорая» прибыла минутой позже… «Везучий дед у вас», — сказали его племяннице Ирине Тюриной медики ЦРБ.

Василию Антоновичу 91. Столько же было и жительнице Муромцева Вере Васильевне Конищевой, тоже инвалиду войны, когда она решила уйти из жизни, так и не дождавшись обещанного президентом благоустроенного жилья. Дело об ответственности муромцевских чиновников за это самоубийство зависло в Следственном управлении СК РФ.

Теперь и Василий Антонович пишет Д. А. Медведеву, что ему тоже не хочется жить.

«Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Пишу Вам и думаю, а доживу ли я до получения сертификата. Смотрю телевизор, читаю газеты, вижу, как Вы с В. В. Путиным боретесь с коррупцией и бюрократией. Но у нас здесь в районе и области творится полный беспредел… Как ни приду — мне всегда говорят: ждите, ждите.

Я прошел всю войну, имею два тяжелых ранения, много наград. Одно ранение у меня в ногу, до сих пор в ноге осколки, второе — разрывная пуля, прошла на миллиметр от сердца и лишила двух ребер…

После последнего отказа очнулся в больнице. Спасибо людям в белых халатах — спасли, но надолго ли меня хватит? Хотелось перед смертью пожить по-человечески, чтобы был туалет, ванна, и не нужно было топить печь.

В таком отчаянии одна ветеран ВОВ из-за немощи отравилась, так ничего и не дождавшись, а ведь могла еще долго жить. Так и мне идут в голову мысли, чтобы никому не быть обузой…»

С войны он вернулся в родное село Рязаны Муромцевского района. 36 лет отработал там лесником. Жил в последние годы один — в хибаре, износ которой жилкомиссия оценила в 67%. Детей у Василия Антоновича нет. И нет ближе родственников, чем племянница Ирина Тюрина. Она и перевезла его в прошлом году в райцентр, когда совсем невмоготу ему стало управляться с домашним хозяйством. Дом Галузы в Рязанах — на самом краю села, до ближайшей колонки — с полкилометра. Соцработник, как и положено, приходила 5 раз в неделю на два часа, в остальном приходилось справляться своими силами: их хватало на то, чтобы спуститься с крыльца во двор. О других же радостях жизни, к примеру, помыться по-человечески, ветеран в свои 90 и не мечтал. Грезить начал о теплой ванной год назад, узнав, что ему полагается благоустроенное жилье.

«Баньку я ему не топлю, — говорит Ирина. — В таком возрасте, тем более после приступа, она ему противопоказана. Так что моемся дома, в тазике».

Решив забрать к себе дедушку в июле прошлого года, Ирина, работавшая медсестрой в Муромцевской ЦРБ, взяла отпуск без содержания. «Так вот, теперь на дедушкину пенсию и живем». Дом ее тоже — со всеми удобствами во дворе. Да и не ее это жилье, строго говоря, а мужа. «Пока отношения, слава богу, нормальные, но всякое ведь в жизни бывает», — резонно замечает Ирина. Для мужа-то Василий Антонович — совсем чужой человек, да и она ему — не дочь и не внучка. Вот и получается, что на старости лет загнан он в чужой угол. «Мы стараемся относиться к нему по-доброму: никаких упреков, упаси бог. Но я вижу, что он чувствует себя неуютно».

Израненный и ранимый Василий Антонович человек. Вот и Вера Васильевна Конищева тоже была такой — написала в предсмертной записке: «Не хочу быть ни для кого обузой». Своим страшным уходом из жизни она оповестила многих муромцевских ветеранов войны о праве на пристойную старость. До отдаленных от районного центра сел указ президента РФ о предоставлении всем фронтовикам жилья так и не дошел. Опрошенные фронтовики ничего об этом указе не слышали (несмотря на указание главы государства руководителям на местах довести его до сведения всех участников войны и помочь им в оформлении документов). Василий Антонович узнал о документе от племянницы — через два месяца после празднования юбилея Победы, когда в Муромцеве похоронили Веру Васильевну.

Просвещают здешних ветеранов насчет их прав депутаты райсовета — правозащитник, инвалид по зрению Дмитрий Щекотов и учитель истории Александр Рахно. Он помог Ирине Тюриной собрать документы. 22 ноября 2010 года она отдала их в районную администрацию.

Там поставили В.А. Галузу двенадцатым в очереди. По прошествии восьми месяцев он стал 24-м.

«Выделяем жилье мы в первую очередь тем, кто выигрывает суды», — пояснили в администрации. Через месяц Ирина сообщила дедушке радостное известие: все истцы получили сертификаты, теперь он — третий на очереди, ждать осталось совсем чуть-чуть. А еще через два месяца пришла из судов новая партия исков — на исполнение принятого решения. И какая теперь очередь у Галузы, в жилкомиссии не говорят. «Ждите, придет время — получите», — обнадежил фронтовика по телефону председатель комиссии А. Зенг, о котором В.В. Конищева написала в обращении к губернатору: «За последние 5 лет переехал в третью квартиру»…

А на заседании облправительства год назад губернатор Леонид Полежаев поставил перед региональным министром строительства и ЖКХ задачу полностью выполнить программу обеспечения жильем ветеранов Великой Отечественной войны. Необходимость ее скорейшего выполнения дословно губернатор пояснил так: «Мы каждый месяц теряем из числа этого контингента. Если перенесем на 2011 год, то они поумирают, а мы получим потом от их родственников всё, что полагается».

По сведениям Дмитрия Щекотова, только в трех селах его депутатского округа — Курганка, Михайловка и Карбыза — шестеро участников войны и трое тружеников тыла живут в невыносимых условиях. Но в списках нуждающихся в их улучшении никто из этих людей не значится, поскольку родственников у них нет, а сами они не в состоянии оформить весь перечень документов, которые бы подтверждали эту нужду.

Поделиться