Отечественная война 1812 г. Изматывание

Сегодня мы продолжаем публикацию статей, посвященных Отечественной войне 1812 года, где свою точку зрения на причины зарождения войны, на интриги Александра I и Наполеона, Аустерлицкое сражение и Тильзитский договор предложил кандидат исторических наук, преподаватель истории УСВУ Сергей Борисевич. Настоящая статья посвящена наступлению Наполеона на Смоленск и назначению главнокомандующего русских войск.

Более чем месячное отступление изматывало войска, но не лишало их желания драться. Теперь, когда армии были рядом, встал вопрос о едином командовании. Александр I, накануне выехавший из Смоленска в Москву, по обыкновению не оставил распоряжений о главнокомандующем, пусть разбираются сами. Оба командующих надеялись возглавить войско. 

Багратион был любимцем армии, офицер суворовской школы, русский по духу, что особенно пытался подчеркнуть, вызвав сарказм Барклая. Кроме того, он имел превосходство в звании, что по русской традиции делало его старшим, да и в прежние времена Барклай не раз воевал под его командой. 21 июля он с большой свитой и конным конвоем прибыл к Барклаю. Взаимные любезности не скрыли «холодность и отчужденность в сердцах». Барклай дал твердо понять, что как военный министр и доверенное лицо императора имеет больше прав руководить армиями. Князь Багратион «в порыве великодушия» подчинил себя Барклаю де Толли. Вопрос решился, однако протест вылился в отчуждение, которое так и останется между ними до самой смерти Багратиона. В сердцах он пишет Аракчееву: «Ради бога пошлите меня куда-нибудь хоть полком командовать, а здесь быть не могу».

Пока русские армии совершали движения под Смоленском, Наполеон собрал в Витебске военный совет. Невероятно, но вопрос, вынесенный на обсуждение, имел следующую формулировку: «Продолжать ли движение вглубь России ввиду приближающейся осени или зазимовать здесь». Самое интересное, мнения участников разделились, а большинство выразило желание остаться. Вот это да. Кампания только началась, а маршалы хотят на зимние квартиры дожидаться весны.

Не удержусь от аналогии. Именно в эти дни, в разгар очередного Смоленского сражения в 1941 г., очередной завоеватель ефрейтор Шекельгрубер с негодованием воскликнет: «Если бы я знал, что ждет меня в России, я бы не принял столь поспешного решения».

«Смешно заботиться о зимних квартирах в июле месяце», - заявил Наполеон. «Император Александр слишком могущественен. Он не согласится на мир, не испытав счастья в бою. Следовательно, надо разбить его армию. Ведь не для занятия ничтожного Витебска я пришел в Россию». Последние сомнения были отброшены. Впереди были исконно русские земли, которые готовили иной прием, чем тот, что оказали покорные литовцы и белорусы.

Нерешительные действия Барклая чуть не поставили армии под угрозу окружения. Решительные действия дивизии Д. П. Неверовского у Красного и своевременное прикрытие Смоленска спасли ситуацию.

Оборона Смоленска и его предместий вошла очередной славной страницей в военную историю нашей Родины, как образец стойкости и самопожертвования. Рано утром 4 августа три французских корпуса под командованием маршалов Нея, Мюрата и Даву после артиллерийского обстрела начали атаку города, но были остановлены дружным штыковым ударом истощенных сил 7-го пехотного корпуса генерала Н.Н. Раевского и 27-й пехотной дивизии генерала Д.П. Неверовского, защищавших Смоленск. Вечерняя атака маршала Нея также не принесла успеха врагу. Ранним утром 5 августа французская армия подковой окружила город. Наполеон был уверен, что на этот раз ему удастся навязать генеральное сражение. К этому стремились и многие из русских офицеров и солдат. Однако Барклай де Толли, последовательно проводивший план сбережения армии, дал приказ об отходе по Московской дороге. В городе был оставлен лишь корпус генерала Д.С. Дохтурова, усиленный двумя пехотными дивизиями и егерским полком общей численностью 20 тыс. человек. Против них Наполеон бросил не менее 140 тыс. человек, поддержанных огнем 150 орудий.

Весь день 5 августа русский арьергард геройски сдерживал яростный натиск главных сил французской армии (140 тыс. чел.). Около семи часов вечера неприятель предпринял решительную попытку штурмовать город, но и теперь все атаки были отбиты. Разъяренный стойкостью русских богатырей, Наполеон приказал сжечь город. На Смоленск полетел град ядер, гранат и бомб. По свидетельствам очевидцев, жар от огня был настолько силен, что испекал плоды прямо на деревьях, а город представлял собой огромный костер из церквей и домов. В глубоком смятении вынесли из города икону Смоленской Божьей Матери. Унылый звон сопровождал печальное сие шествие.

В ночь на 6 августа русские покинули пылающий Смоленск. Ожесточение солдат было так велико, что их силой приходилось уводить в тыл, так как они не хотели исполнять приказ об отступлении. Последней, ведя арьергардные бои, оставила город вместе с населением дивизия генерала Коновницына, которая взорвала пороховые склады и мост через Днепр.

Русские потеряли в этой битве 10 тыс. чел. Французы – 20 тыс. Когда наполеоновская армия вошла в город, где не осталось жителей и уцелело лишь 10 % домов, «свидетелей ее славы тут не было». «Это было зрелище без зрителей, победа почти бесплодная, слава кровавая, и дым, окружающий нас, был как будто единственным результатом нашей победы», - писал французский генерал Ф. Сегюр.

По преданию, вынесенная икона Смоленской Божьей Матери обязательно возвращается в дом не позднее трех месяцев. Действительно, 5 ноября 1812 г. Смоленск был освобожден, а икона вернулась в город. Спасают ли Россию силы небесные, отдельный разговор, но роль церкви и Веры в борьбе с неприятелем весьма важный. По сути дела это был очередной крестовый поход. Россия противостояла католической Европе. Думаете, случайно семинарист Джугашвили ослабил гонения на церковь, вернул старые русские традиции в армию во время Великой Отечественной войны. Нет. Коба был очень прозорливым человеком и использовал любой шанс в достижении победы.

7 августа Наполеон предпринял последнюю попытку обойти русские армии. Тщетно. Теперь спешить было некуда, или русские действительно будут бесконечно отступать (хоть до Камчатки, но французы туда не хотели), или решатся на генеральное сражение. Наполеон задержался в Смоленске. Нужно было подтянуть резервы, наладить снабжение, принять решения о дальнейших действиях. Все это время он был задумчив и раздражен. Особенно его поразили жертвы, понесенные в сражении под Люблиным. Он долго не мог успокоиться и все говорил о жестокости войны и напрасных жертвах, которые русские готовы нести. Затяжной характер войны не входил в его планы. Это раздражало его. Планы рушились, но представился случай подтолкнуть Александра I к миру. Ему доложили о взятии в плен раненого Тучкова 3-го. Через него он решил намекнуть русскому императору вступить в переговоры. В длительной беседе Бонапарт пространно рассуждал о превратностях войны, о бессмысленных жертвах Смоленска и его сожаления о гибели столь прекрасного города. «Императора вашего я люблю, несмотря на войну, но война ничего не значит. Император Александр будет и был другом моим. Мы уже довольно сожгли пороха и пролили крови: ведь надо же когда-нибудь кончать? За что мы деремся? Я не имею вражды к России. О! Если бы вы были англичане… Зачем нам попусту проливать кровь?».

Александр послание получил, но ответа не последовало. Чем настойчивее становился Наполеон, тем тверже был русский император. Решимость сражаться до конца, надо отдать должное, его не покидала, но вопросы организации отпора требовали кардинальных решений.

Вопрос о главнокомандующем стал основным. «Паника среди аристократии, в царском окружении, в царской семье росли не по дням, а по часам», - пишет Е. В. Тарле.

«Страх дошел до того, что царю стали в глаза говорить всю правду, забывая об этикете».

5 августа, т. е. еще до нападения Смоленска, вопрос о главнокомандующем был вынесен на обсуждение комитета, которому он якобы доверил решение вопроса. В него вошли виднейшие сановники империи: Салтыков (председатель Госсовета), Лопухин, Кочубей, Баланов и Аракчеев. После длительных обсуждений они остановились на кандидатуре начальника Петербургского ополчения М. И. Кутузова. (ФОТО КУТУЗОВА с подписью В августе 1812 года М. И. Кутузову исполнилось 67 лет)

Они волновались и долго обосновывали свой выбор по известным уже нам причинам взаимной нелюбви Кутузова и Александра. Тарле ставит на этом точку. Но мы-то понимаем, под каким прессом коммунистической диктатуры он сам находился в это время. На самом деле вопрос о назначении Кутузова решился еще раньше. Он витал в воздухе еще накануне войны, но в силу известных обстоятельств отказывался. Когда же грянула череда поражений, недоброжелательные отношения Барклая и Багратиона, неразбериха взаимных докладов о положении дел, а главное, скажем прямо, маячившее поражение в войне, выбирать надо было «жизнь» и жертвовать своими амбициями. Назначение комитета - это следствие. Поражение России - это прямой удар по всем монархиям покоренной Европы, а прежде всего - Англии.

Не случайно английский генерал Вильсон рвался в действующую армию и рисковал жизнью в Смоленске, не зря трепетали при дворе Александра австрияки и прусаки. Гибель России - крушение их надежд вернуть свои престолы.

«Этот проклятый остров»,- Кутузов не раз будет повторять эту фразу, но именно ему он обязан своим назначением. Как обязан своим возвращением из Колчакского пребывавший в забвении А. В. Суворов. Именно союзники настояли на назначении его командующим альпийской армии. Павел наступил на горло своей ненависти. Назначил. Вознаградил. Довел до смерти.

Сын в точности повторил отца. Назначил. Вознаградил. Убил. Михаил Илларионович категорически отказывался вторгаться в Европу, но уступил. Итог известен.

Назначение Кутузов встретил спокойно. Он был предупрежден, а потому внутренне к этому готов. Мало того, он давно вынашивал план действий. Ему никогда не было свойственно шапкозакидательство и «ура-патриотизм», свойственный Багратиону. Это Суворов мог совершать рискованные рейды и биться на кулачках с солдатами. Голенищев – Кутузов был хитер, изворотлив и гибок, но и спокойно храбр.

«Хитер, хитер. Умен, умен. Никто его не обманет»,- говорил о нем Суворов.

Сам себе на уме. Именно это качество и станет одним из решающих факторов успеха. Конечно, и смелость в принятии решений, и ответственность за судьбу Родины.

Кутузов высоко ценил и уважал Наполеона-полководца. Победить его в открытом сражении дорогого стоит. Однажды он одернул молодого офицера, неуважительно высказавшегося о Наполеоне: «Молодой человек, кто дал тебе право издеваться над одним из величайших людей?» В этом весь Кутузов, в этом понимание его дальнейших шагов.

Естественно, он был настроен только на победу. Даже мысли о поражении не могло быть. Но уже отъезжая в армию из Петербурга, он определил сущность своей стратегии. На вопрос племянника, надеется ли он разбить Наполеона, Михаил Илларионович ответил: «Разбить? Нет, не надеюсь разбить! А обмануть – надеюсь!»

С такими мыслями М. И. Кутузов готовился принять войска. 67-летний главнокомандующий ехал в армию с тяжелым чувством. Он понимал, что от него ждут быстрых и решительных побед. И армия, и общество с воодушевлением встретили назначение. Только Барклай был потрясен и унижен этим актом. Самолюбие будет его толкать к смерти, но она минет его, а веселое счастье возведет к новым высотам. Но всё это еще впереди. А пока Кутузову предстояло принять армию и решить, оправдать надежды на скорый разгром Наполеона или продолжить отход.

Сергей БОРИСЕВИЧ

Читайте также:

Отечественная война 1812 года

Отечественная война 1812 года. Вторжение (Отечественная война 1812 года. Вторжение)

Поделиться